– Только взгляни… – Театральным жестом она сорвала пробку, и пьянящий фруктовый аромат наполнил комнату.
– Это?.. – потрясенно начал я.
Губы Элоиз растянулись в озорной усмешке.
– «Кровавая Луна». Лучшее вино во всех королевствах, – заявила она. – Кажется, этот корабль повидал больше сражений, чем говорит его капитан. – Девушка вскинула бровь, намекая на что-то.
Я потрясенно уставился на нее.
– Оглянись, Филлип! – рявкнула Элоиз, обводя рукой комнату.
Я поднял свечу и всмотрелся в тени: бесчисленные деревянные бочки выстроились вдоль стен потайного склада. Тогда меня осенило.
– Пираты? – недоверчиво произнес я.
– И наши новые члены экипажа. – Элоиз крепко обняла бочонок. – Идем. Давай возьмем его, – сказала она, грациозно поднявшись с пола.
Я прошел за ней в свою каюту, наблюдая, как платье, словно облако, дрожит вокруг нее. Я никогда не видел Элоиз в таком элегантном наряде, но платье действительно шло ей. Девушка разлила вино и с озорной улыбкой протянула мне бокал «Кровавой Луны».
Я сделал нерешительный глоток и ощутил взрыв теплых пряных ноток на языке.
– Потрясающе, – восхитился я.
Элоиз с улыбкой поднесла бокал к губам.
– Кто бы мог подумать, что леди Риан занималась контрабандой такой вкуснотищи?
Я рассмеялся, изумленный мыслью о том, что благопристойная придворная дама была замешана в пиратстве. Это было возмутительно.
– Что мы будем делать с этими бочками? Мы не сможем взять их с собой, когда вернемся.
Элоиз пожала плечами.
– Что-нибудь придумаем. А пока что давай просто насладимся вином. – Она подняла бокал. – За новые приключения.
Мы чокнулись.
– За новые приключения.
Мы пили и разговаривали, и впервые за долгое время я почувствовал себя по-настоящему живым. Волнение от открытия, опасность потайных комнат и пиратских кораблей – все это так отличалось от удушливого однообразия королевской жизни.
Один бокал сменялся другим, третьим, до тех пор, пока мы почти не опустошили весь бочонок, и небо за маленьким окном не потемнело. Вспыхивающие молнии освещали каюту, словно магические огни.
Вино плескалось в моем желудке, пока я смеялся с Элоиз. Наша тайная встреча быстро превратилась в подобие веселой вечеринки, и я был только рад этому.
Элоиз со стоном рухнула на кровать.
– Ради всего святого, сядь! – воскликнула она, пытаясь посмотреть на меня снизу вверх. – Меня начинает тошнить от одного твоего вида во всей этой качке.
– Значит, я наконец нашел твой единственный недостаток, – насмешливо сказал я, приблизившись к ней, несмотря на тряску. – Очевидно, ты не переносишь малейшую морскую болезнь. – С этими словами я попытался лечь рядом с ней, но оступился и споткнулся, когда волны снова тряхнули корабль.
– Ой… Кто бы говорил, – тихо ответила Элоиз, с трудом сдержав хихиканье.
Я застонал и остался лежать на полу, беспомощно уставившись в потолок. Смех девушки заполнил каюту. Мы долго смеялись, прежде чем я сдался и сел.
– Это была… ужасная идея, – промямлил я. – Пить во время шторма… – Я прислонился к краю кровати, беспечно отбросив пустой бокал. Он покатился по половицам и с гулким звоном ударился о стену. – О чем мы только думали.
Горячее дыхание Элоиз защекотало мне шею, она подалась вперед. Я задрожал от предвкушения, очарованный ее мерцающими глазами.
– Знаешь что, – сказала она, и ее пухлые губы растянулись в хитрой усмешке. – Я давно хотела кое-что сделать.
Я выгнул бровь.
– И что же?
В глазах Элоиз вспыхнули искры звездного света, и она потянулась к своей кожаной сумке, а затем вытащила маленький предмет на тонкой цепочке.
– Лира? – удивленно спросил я.
– Опять фейри, – ответила Элоиз немного удивленно. – Еще один милый подарок от Керидвен! – Она рассмеялась, и я вместе с ней.
Неожиданно веселья Элоиз как не бывало, и она застенчиво покраснела, посмотрела мне в глаза и сказала:
– Я хочу спеть тебе песню.
Я прислонился к стене, опустив руку на колено, и ободряюще кивнул:
– Что ж… Давай послушаем.
Элоиз насмешливо фыркнула и начала перебирать струны. Но стоило ей запеть, как лицо ее стало очень сосредоточенным. Ее мелодичный голос лился, словно мед, и я почувствовал, как мои тревоги рассеиваются. Остался лишь я и ее музыка. Казалось, мы остались вдвоем на земле.
Давным-давно на далекой земле Любили двое друг друга в прекрасной судьбе. Та любовь была вечной и неземной, Вместе жили они в ярком мире вдвоем. Но судьба возразила: их любви не бывать, Вспыхнула буря, пути назад не сыскать. Разбиты сердца, слезами полнится ночь, Той яркой любви уже не помочь. Но даже разбитое, сердце прекрасно, И любовь тех людей никогда не угаснет, В морских пучинах и звездах над головой Она будет жить вечно, как мы с тобой.
У меня перехватило дыхание, пока я слушал, как Элоиз прекрасно пела знаменитую балладу. Когда она замолчала, я с трудом прошептал:
– У тебя… удивительный голос.
Элоиз покраснела и выдавила тихое «спасибо». Она не передразнила меня и не шутила, как обычно. Искра в ее глазах угасла, сменившись задумчивой печалью. Казалось, что-то тяготило ее.
Я не мог больше молчать, поэтому выпалил:
– Я не знаю, почему ты решила отправиться в это путешествие…
Элоиз ответила не сразу. Она посмотрела мне в глаза так серьезно, что у меня перехватило дыхание. А потом тихо сказала:
– Все просто. Ты мне небезразличен.
Я поерзал на полу и выпалил:
– У меня к тебе те же чувства.
Выражение лица Элоиз смягчилось. Она посмотрела на меня, а затем легонько покачала головой.
– Нет, Филлип, – уверенно ответила она. – Это не так.
Растерянный и смущенный, я лишь прошептал:
– Элоиз?
Она вздохнула.
– Сомневаюсь, что когда-нибудь было время, когда я тебя не любила, – решительно произнесла девушка.
Когда до меня дошел смысл ее слов, мир задрожал под моими ногами. Я открыл рот, но не издал ни звука. Наконец Элоиз вырвала меня из мыслей.
– Мы плывем в Подземное царство, – быстро проговорила она. – Если случится худшее, я не хочу оказаться на Траурных полях, куда попадают души, страдающие от неразделенной любви.
Чувствуя нарастающую панику, я поднялся на колени и отчаянно взмолил:
– Прошу тебя, не говори так!
Невысказанные слова повисли в воздухе, такие осязаемые, что причиняли боль. Любовь Элоиз всегда наполняла мою жизнь, пусть девушка и не говорила об этом. Я вспомнил радостные и печальные мгновения, счастливые, но с привкусом горечи. Теперь я понимал, что Элоиз всегда показывала свои чувства, но я был слишком рассеян, чтобы заметить их.
Набравшись смелости, я сел рядом с ней на кровать. В моей голове кружился миллион слов, которые мне хотелось сказать. Но я не мог подобрать нужные, боясь, что лишь причиню боль.
Все мои усилия оказались тщетными, и я выдавил, запинаясь:
– Элоиз… Я…
Во рту пересохло, и я не смог договорить фразу.
Элоиз сглотнула, и ее губы растянулись в печальной улыбке.
– Все в порядке, – пробормотала она. – Я смирилась… Хотя кое-что я должна сказать: у тебя паршивый вкус на женщин.
Я грустно улыбнулся, и тогда Элоиз толкнула меня плечом и рассмеялась, но ее смех вовсе не был веселым.
– Ох, ради всего святого. Сотри с лица эту фальшивую улыбку. – Она фыркнула. – И прошу тебя, не бери в голову.
Девушка сжала кулаки и уставилась в пол.
– Элоиз, – выдохнул я, проведя большим пальцем по ее подбородку, и повернул ее лицо к себе. Наши взгляды пересеклись, и я заговорил искренне. Каждое слово выходило проникновеннее, чем предыдущее. – Ты всегда была мне небезразлична.